Поездка к индейцам Гуаорани
Когда-то давным-давно, когда деревья были большими, когда человечество было юным и не подлым, когда люди умели любить бескорыстно и безоглядно — вся земля принадлежала индейцам. Почему мы злоупотребляем словом «индеец», называя так и кечуа, и инков, и майя, и гуаорани?! По одной простой причине: Колумб плыл в Индию, а попал в Америку.
Мы готовились к встрече с ними почти 10 месяцев. Подарки были закуплены, а наша группа, наконец-то, переместилась из Москвы в Эквадор. В последний вечер перед вылетом в джунгли все немного нервничали. Наш проводник Луис проводил краткий инструктаж: «Запомните всего одно слово «вапони», и все будет ОК. На языке гуаорани это и здравствуйте, и до свидания, и спасибо. Если захотите их сфотографировать, волшебное слово также будет кстати. Простое поднятие бровей у индейцев означает «да», короткое «ба» — нет». Тем не менее, в нашем мозгу то и дело вспыхивали жуткие рассказы антропологов о свирепых и воинственных индейцах из диких племен. Луис поспешил нас успокоить, сообщив, что с 60-х годов прошлого века гуаорани разделились на два лагеря: одни стали сотрудничать с белыми людьми и иногда пользоваться некоторыми благами цивилизации, другие — ушли еще дальше в джунгли. Они продолжают убивать любого белого, осмелившегося ступить на их территорию. Нас заверили, что полетим мы исключительно к дружелюбной половине, сохранившей аутентичный образ жизни. Оставалось верить на слово…
День первый
«Вооружившись» полученными накануне знаниями, а также крайне скудными запасами еды и питьевой воды, мы вылетели утром на 2-х маленьких самолетах «Сесна» в одно из племен индейского народа гуаорани. Более часа наш воздушный путь пролегал над дикими джунглями провинции Эквадора Pastaza. Бесконечно зеленое пространство сельвы оживлялось лишь причудливо изогнугнутыми притоками Амазонки. Мы приземлились на просеке прямо посередине индейской деревни. Расположена она была на берегу притока Курарай реки Кононако, относящегося к пойме Амазонки. Жители селения встречали нашу группу, как нам показалось, с радостными улыбками. Нас ждали! Как мы узнали позже, наш прилет был для них целым событием. Все, включая детей и стариков, хотели познакомиться и притронуться к нам. Мы сразу заметили, что индейцы держатся с большим достоинством, но при этом отличаются крайней доброжелательностью. На некоторых из них из «одежды» была всего лишь повязанная вокруг бедер плетеная повязка, скорее напоминающая шнурок. Тем не менее, большинство молодежи было одето в растянутые цветастые майки и шорты.
Первым делом нашей экспедиционной группе надо было где-то разместиться. Одна из семей любезно предоставила нам свой второй дом. Это было достаточно просторное строение из пальмовых бревен с конической крышей из пальмовых листьев. Оно хорошо продувалось ветром, т.к. с двух противоположных сторон были открытые входы. Нас приятно порадовала прохлада и полумрак после жаркой и липкой влажности «улицы». Вдоль стен висело несколько гамаков, калабаши для стрел, кое-какая кухонная утварь. Нам в «наследство» досталось даже птичье гнездо с крошечными птенцами.
Мы, не без помощи местного населения, быстро натянули 9 армейских гамаков. С удивлением обнаружили, что столь хрупкое на первый взгляд строение оказалось достаточно добротно построенным, т.к. оно не рухнуло под тяжестью наших тел.
Казалось, что жители всей деревни собрались в нашем доме. Создавалось ощущение спектакля, в котором мы, белые люди, были актерами. Они разглядывали нас с естественным любопытством, но стояли в стороне, стараясь не мешать.
Пришло и наше время ходить по гостям. Мы испытали слово «вапони» в действии — оно работало безотказно. Нам разрешали все и всех фотографировать и снимать. Мы обходили хижину за хижиной, где нас приветливо встречали хозяева. Первое, что нас поразило, это наличие диковинных животных почти в каждой семье. В одном из домов жил практический новорожденный младенец выдры. Оказывается, традиционно индейцы отрывают «выдренков» от матери-выдры, вскармливают и воспитывают среди людей. Впоследствии эти очеловеченные зверьки ловят и приносят для них рыбу. Вот такая дрессировка по-индейски. В нескольких семьях жили парами попугаи Ара, т.к. в одиночестве или при разлуке они быстро умирают. Эти птицы считаются самыми крупными попугаями мира. У них длинный хвост и яркое сине-красно-желтое оперение.
Рядом с одним из жилищ сидел даже привязанный за одну ногу орел, он тоже кому-то принадлежал. В следующей семье жила довольно-таки крупная обезьяна. Потом мы часто встречали ее: она спокойно прогуливалась по деревне.
«Интерьер» каждой пальмовой хижины был похож один на другой: развешанные гамаки вдоль стен, очаг в углу с тлеющими углями под деревянной платформой, закопченная металлическая кухонная посуда (дар цивилизованного мира), корзины, колчаны со стрелами, «плюющие» ружья для метания стрел, висящие под крышей звериные черепа, волокна лиан для плетения разнообразных изделий да банановые гроздья.
В одном из домов нас угостили…мясом только что пойманного каймана! Кусочки свежего мяса, да еще и с огня, были удивительно вкусными. В другой хижине нас научили расщеплять лиану на волокна и плести из нее всякие фенечки. Выйдя из этого дома, на лбу каждого из нас красовалась плетеная ленточка. Мы сразу почувствовали себя почти «индейцами»!
После сытного ужина, состоявшего все из того же мяса каймана, была назначена торжественная встреча в честь нашего знакомства с индейцами. Собралась вся деревня. На земле зажгли несколько свечей. Каждый из нас назвал свое имя и рассказал о своей профессии. Переводил Луис, наш сопровождающий.
Наибольшую трудность в переводе вызвало занятие одного из членов нашей экспедиции — «системная интеграция». На что Луис просто сообщил гуаорани, что этот человек делает людей счастливыми. Этот факт вызвал неподдельный интерес и одобрение индейцев.
Наши друзья тоже представились. Вождь, к сожалению, отсутствовал — был в командировке, поэтому нам представили главного человека после него, его «заместителя» — Энту Тега (в просторечии — Гинто). Спокойное достоинство и обаяние — вот две черты, которые выделяли этого мужчину средних лет среди соплеменников. Следующей важной персоной была пожилая, но крайне миловидная женщина — Ментока. Она занимала одну из высоких ступеней иерархической лестницы племени, считалась воинственной, авторитетной и имеющей влияние на соплеменников. Это подтверждалось, как нам объяснили, вставленными в мочки ушей круглыми деревянными брусками. С такими же «украшениями» в ушах был среди них и один заслуженный воин-ветеран, который в бытность воинственности всех гуаорани убил то ли 50, то ли 500 человек. Он до сих пор не расстается со своим ружьем для метания стрел. Сколько ему лет давно никто не помнит, но он всегда в центре событии, происходящих в племени. Фабиан, 15-летний парнишка, который впоследствии помогал нам во всем и был добытчиком пропитания. Бегунка — пожилая женщина, очень легко идущая на контакт, и многие-многие другие.
После того как мы представились, Ментока, внимательно разглядывая нас, дала каждому индейское имя. Кто-то стал (в переводе с языка гуаорани) «рыбой», кто-то «кайманом», кое-кто — «верзилой», «бородой», разными деревьями и даже «листочком».
Потом начались танцы. Мужское население гуаорани в набедренных повязках исполнило несколько ритуальных танцев, которые сопровождались воинственными выкриками. Женщины же пели одну и ту же, на наш слух, достаточно заунывную песню.
Мы тоже спели несколько русских и, наверное, заунывных, на их слух, песен: «Подмосковные вечера», «Ох, мороз-мороз», «Ой, да не вечер..», «Черный ворон» и проч. в этом же духе. К нашему удивлению, индейцы тут же принялись подпевать. И получалось у них очень хорошо.
День второй
С утра мы отправились на рыбалку, но почему-то не к реке, а в джунгли. Нас сопровождали Энту Тега, Ментока, Фабиан, старый Воин и несколько женщин с маленькими детьми. У женщин в руках были сети, заключенные в круг диаметром около метра, у мужчин — мачете. Мы шагали сквозь бесконечную зелень лиан, листвы, ветвей и колючек неведомо куда. Солнце едва пробивалось сквозь это растительное буйство. Жара здесь не была такой сильной, как в деревне. По дороге Ментока половила неводом в каком-то болотце мелкую рыбешку. К сведению, у гуаорани ловля рыбы считается женским занятием.
Традиционная индейская рыбалка дело непростое и трудоемкое, ведь у них нет удочек, как у нас. В этом мы смогли убедиться сами. Для начала надо было залезть на неимоверную высоту одной из лиан (лиану барбаско или «айори-тото»), опуститься на гибкой верхушке на землю и обрубить ее часть. Для того чтобы залезть по гладкому стволу на дерево, индейцы срубают ветку пальмы, отбивают по всей длине рукояткой мачете, складывают вдвое и два человека начинают крутить ее в разные стороны, как будто выжимают белье. В результате получается прочный канат, из которого делается петля и одевается на стопы ног. Потом индейцы поднимаются, подтягивая ноги и упираясь петлей в ствол, выпрямляясь и цепляясь руками за ствол выше, по ходу движения. Таким непостижимым образом, Энту Тега и Фабиан достаточно быстро добыли искомые части лиан. Далее было изготовлено подобие топора, которым все мы на протяжении долгого времени по очереди дробили лиану на волокна. Ментока в это время очень ловко и быстро сплела из пальмовых листьев пару корзин для этих волокон.
Процесс подготовки к рыбалке был совершенно загадочен для нас и длителен по времени.
Заготовив достаточное количество так называемого «рыбьего яда», мы опять тронулись в путь по джунглям, в сторону реки. Оказавшись у реки, мы расселись на берегу, словно зрители. Индейцы перегородили участок лесной реки ветками и затопили там с таким трудом добытые волокна лианы. Оказывается, они содержат ядовитый сок маниоки, который одурманивают рыбу, и она всплывает на поверхность. В это время женщины ходят в воде с неводами и собирают улов. Всем нам не очень повезло на этой рыбалке — рыбы практически не было. Внезапно приползла ядовитая змея и заплыла в реку. Индейцы с криками выскочили из воды — змей они не любят и боятся. Наши герои, Энту Тега и Фабиан, мужественно сражались со змеей и, в конце концов, ее убили. Они с гордостью подняли безжизненную змею на палке, демонстрируя ее нам.
Индейцы сказали, что пора уходить, т.к. наверняка где-то в кустах прячется вторая, спутница убитой. Нас всех, как ветром сдуло, с этого места, а дорога «домой» показалась очень короткой.
Тем не менее, из небогатого улова индейцы приготовили нам вкуснейшую уху на обед.
Послеобеденный сон был нарушен громкими криками и возгласами, раздающимися с улицы. Выскочив из нашей хижины, мы увидели гордого Фабиана, измазанного кровью мертвого кабана, висящего у него сзади на плечах. Пока мы отдыхали, наш «Тарзан» смог убить это коварное животное. Как только Фабиан увидел наши фотоаппараты, он немедленно сорвал с себя трусы, гордо вскинул одну руку над головой с победным криком: «Гуаорани!» Не сложно догадаться, какое блюдо ждало нас на ужин.
Вечером вся деревня обсуждала события сегодняшнего дня. Как выяснилось, старый воин был очень артистичным рассказчиком. Он оживлял свой рассказ точным звукоподражанием и драматическими жестами. Продолжая держать двухметровую трубку из стебля для метания стрел, воин шаг за шагом проводил слушателей по тропам охоты: как они впервые заметили зверя, как они стреляли, как стрела настигла непокорное животное. Говорил он быстро, громко, отрывисто и очень долго.
После ужина у нас была еще одна, не менее экзотичная, рыбалка. На этот раз — ночная, на каймана. Особенность этой рыбалки-охоты заключается в свойстве глаз кайманов отражать свет. В полной темноте садимся в лодку. Один индеец с веслом сидит спереди и освещает фонариком то левый, то правый берег. Другой индеец — сзади, с мотором. Черное небо сливается с водой. Над головой — миллиарды звезд. В этом полушарии везде хорошо видно созвездие Южного креста.
…И вот мелькнула в темноте пара красных искорок — это свет от фонарика отразился в глазах каймана. Глушим мотор и тихо подплываем к этому месту. Фабиан, наш добытчик № 1, стремительно прыгает на берег и резко хватает небольшого каймана за горло. Не прошло и минуты, как Фабиан с красавцем кайманом были в лодке. Он еще маленький. Раскрытая пасть усеяна мелкими и острыми зубами. Все начинают щелкать затворами фотоаппаратов. Фабиан чувствует себя героем, а вот кайману похоже не до смеха. И мы решаем его отпустить — пусть подрастет сначала.
Буквально минут через 10 Фабиан ловит еще одного крокодильчика — этот меньше предыдущего. Сегодня мы добрые, и опять отпускаем зубастика на волю.
Удивленные и очарованные ночной рекой, мы возвращаемся в нашу деревню. На дворе глубокая ночь.
День третий
Сегодня мы встали с первыми лучами солнца. Нам предстояла охота на кабана.
Но до искомого места надо было проплыть по реке. Спокойная, укрытая тенью джунглей вода, темным зеркалом отражала восходящее солнце и воздушные корни гигантских деревьев. Мы плыли к солончаку. Соляные участки очень важны для гуаорани, т.к. вокруг них всегда собираются животные и дичь. Поэтому подобные места очень хороши для охоты.
Наконец, мы причалили к берегу и шли какое-то время сквозь джунгли. Индейцы то здесь, то там показывали нам свежие следы кабана. Иногда они просили нас остановиться, а сами тихо проходили вперед на разведку. В левой руке охотники держали длинные трубки из ствола лианы, так называемые «плюющие жала», на правом боку на плетеном шнурке висел колчан со стрелами. Наконечники были пропитаны парализующим ядом курары. Обычно индеец, заметив животное или птицу, быстро закладывает стрелу в трубку, прикладывает ко рту и силой выдоха посылает стрелу в намеченную жертву.
В 25-ти метрах от соляного участка была остановка на пару часов. Мы молча ждали индейцев с охоты, прислушиваясь к малейшему шуму в джунглевом лесу. К всеобщему сожалению, охота не была успешной — кабан ускользнул. На обратном пути Луис обращал наше внимание на разные тропические растения. Расщепив одну из лиан, он показал нам роившихся в сердцевине муравьев и предложил попробовать. У индейцев они считаются деликатесом, особенно когда хочется чего-то кисленького.
Когда мы плыли в сторону деревни нам, наконец-то, повезло. За нашей лодкой увязались два розовых амазонских речных дельфина. Многие из нас до этой встречи даже не подозревали об их существовании. Они поочередно выставляли из воды то голову, то живот, то спину. Один из дельфинов был действительно розовым, а другой — бледно-голубым. У них на спине горб вместо спинного плавника, длинный клюв и пухлое тело. Индейцы считают этих дельфинов священными и любят их за то, что они разгоняют стайки пираний. Эта встреча была добрым знаком.
На подступах к деревне, гуаорани, хитро улыбаясь, спросили нас, хотим ли мы увидеть анаконду. Мужчины из нашей группы, в отличие от женской половины, восприняли это предложение с воодушевлением. Мы высадились на берег и буквально 5 минут прошли сквозь джунгли к небольшому озеру со стоячей водой. Это и было место обитания здешней 6-метровой анаконды. Анаконды в принципе предпочитают мелкие, заболоченные места — там им легко впадать в спячку.
Когда мы спросили, на чем поплывем, Фабиан показал нам затопленную индейскую лодку-долбенку. Она была выдолблена из цельного ствола дерева и не имела киля. Фабиан на наших глазах молниеносно вычерпал воду из лодки и пригласил нас сесть. Это был один из самых трепетных моментов нашего путешествия, т.к. лодка была в дырах, а плыть нам предстояло прямо в «логово» к анаконде. Половина из нас то и дело озиралась по сторонам, ожидая внезапного появления чудовища. Как-то сразу вспомнились все американские фильмы ужасов на эту тему…Другая же половина была вынуждена вычерпывать быстро проникающую в лодку воду. Луис успокаивал нас тем, что анаконды обычно нападают из воды только на тех, кто на берегу. Слава Богу, мы были на воде! А если в желудке анаконды уже кто-нибудь есть, она может впасть в спячку месяцев на шесть, переваривая бедную жертву. К счастью женской половины нашей группы, анаконду мы так и не встретили. По всей видимости, она где-то мирно отдыхала.
На обед, как в прочем и на ужин, еды почти не было, т.к. охота не задалась. Все эти дни нас выручали бананы (печеные, жареные, соленые, вареные в супе), а также юкка — местный заменитель картошки и основная составляющая питания индейцев. Это многолетнее древовидное растение естественным образом произрастает в Южной Америке. У наших индейцев мы не заметили каких-либо признаков земледелия. У них была лишь плантация юкки, прямо в джунглях на подступах к деревне. Юкка, действительно, по вкусу похожа на нашу картошку. Она вкусна и в жареном, и в вареном виде.
Еще нас угощали древесными помидорами «тамарилло». Это популярный фрукт в Южной Америке. Внешним видом и размером напоминает нашу хурму, а по вкусу — немного сладковатую картошку. Из него делают соки, а также отваривают — получается отличный гарнир, а с сахаром — десерт. В индейской деревне росли высокие деревья, увешанные плодами тамарилло. Фабиан, ловко забравшись на дерево индейским способом, скинул грозди древесного помидора на землю. Мы оборвали плоды с веток и погрузили в чан с водой. Варил их наш благородный друг — Энту Тега.
Понятно, почему у гуаорани нет земледелия и скотоводства. Джунгли дают им все: кормят, одевают, лечат и вдохновляют.
После ужина наша экспедиционная группа попросила «аудиенции» у старейшин племени. Увидев немного жизнь гуаорани изнутри, у нас появилось множество вопросов об их происхождении, традициях и веровании.
Для начала мы вручили подарки, привезенные из Москвы. Это были и сувениры, и столь необходимые им рыболовные крючки, леска, налобные фонарики. При свете свечей мы сели напротив друг друга на «центральной площади» и стали задавать индейцам вопросы. Чаще других право отвечать предоставлялось старейшему воину.
Вот что мы узнали:
«Гуаорани живут на этой земле примерно два с половиной столетия. Народ появился здесь благодаря одной бабушке. У нее не было зубов, и она давно ослепла. Ее внук обещал привести бабушку в места, где растет юкка. Им на помощь пришел Бог реки: когда они перешли реку, Бог превратил ее в океан. На новом месте бабушке очень понравилось, т.к. там росло полно юкки, а через неделю у бабушки уже был новый дом. И они решили остаться жить в этом замечательном месте.
Итота — Бог гуаорани, который все видит и может наказать. На эту тему есть одно сказание: однажды один человек прогуливался по лагуне, вдруг вылезла анаконда и стала с ним заниматься любовью. У них родилась дочь с птичкой на голове. Теща отняла птичку, и девочка умерла. Тогда теща тоже пошла в ту лагуну, но анаконда ей отомстила за смерть своей дочери. (Вот такое странное сказание…)
Как происходит процесс знакомства молодых людей у гуаорани: девушку приглашают в деревню на какой-нибудь праздник. Если ей понравился один молодой человек — пожилые люди замечают эту симпатию и идут говорить с его мамой. Если договориться удалось, устраивается свадьба с угощениями (юккой, рыбой, бананами, жареными тапирами), с напитком „чичей“, песнями и танцами до утра. Женятся всегда только внутри одной деревни. Девушка традиционно идет жить в семью мужа. Конечно, если дома у мужа нет, живут с тещей. Молодым предоставляется отдельная пальмовая хижина, расположенная рядом с более добротным деревянным домом родителей. А в древности все индейцы гуаорани жили в одном большом доме.
Самый здоровый и сильный мужчина в племени всегда всем командует.»
На наш вопрос, кто в индейском доме хозяин: мужчина и женщина, мы получили неожиданный ответ от старого воина: «Меня давно змея укусила, а потом еще и пиранья…Что-то помню я плохо…».
Видно было, что индейцы устали от потока вопросов. Напоследок они тактично сказали, что что-то слышали о России. А американцы, например, им не очень нравятся, лет 50 назад они их просто убивали.
В качестве завершения беседы нам предложили выпить «чичу». Это слабоалкогольный ферментированный напиток на основе юкки. По вкусу он чем-то напоминает смесь нашего кваса с фантой или медовуху. Готовится «чича» следующим образом: самая древняя старушка племени, как правило, с запущенным кариесом, берет корень юкки и начинает его тщательно жевать. Пережеванный корень заливается жидкостью, а бактерии из полости рта старушки вызывают усиленное брожение напитка. Через несколько часов «бражка» готова к употреблению. Конечно, не все из нашей группы смогли попробовать этот напиток из общей чаши, зная рецепт его приготовления. Тем не менее, из уважения к индейцам мы все пригубили «чичу».
…И этот день подходил к концу.
День четвертый
Удивительно, но на завтрак индейцы испекли нам блины. Причем, по календарю это случайно совпало со временем нашей российской масленицы.
В это прекрасное солнечное утро мы решили немного отдохнуть: искупаться и позагорать. Индейцы отвезли нас вместе со своими детьми на лодке на один из замечательных песочных пляжей реки Кононако. Не смотря на наличие кайманов и пираний, а также прочей живности, многие из нас решились искупаться и даже помыть голову прямо в реке. На одном из участков пляжа мы обнаружили целую колонию крупных разноцветных бабочек: они были и оранжево-коричневые, и черно-красные, и зеленые и даже цвета морской волны. Дети резвились в воде, индейцы плавали вместе с нами со спокойными улыбками на лицах. Пляжный отдых гуаорани ни чем не отличался от нашего.
Далее нас ждала рыбалка на пираний. Обычно в качестве наживки для ловли пираний используется сырое мясо. Мы отчалили от песочного берега. Следующая остановка была у заросшего тропической растительностью берега. Но с лодки высадился только Фабиан со своими молодыми друзьями. Они пошли за наживкой. Минут через 10 на дне нашей лодки уже лежала маленькая мертвая обезьянка. К нашему огорчению, она и послужила приманкой для пираний. Потом мы отправились к месту с проточной холодной водой — пираньи такую любят. Обезьянка была разделана индейцами на мелкие кусочки прямо в лодке. Нам выдали нами привезенные леску и крючки, а также кусочки свежего мяса. Обычно пиранья берет сразу и жестко. Если вовремя не подсечь, то можно вытащить пустой крючок. Наживка срезается острыми, как бритва, зубами. Недаром индейцы используют челюсти пираний для заточки наконечников своих стрел. У нас рыба клевала совсем плохо, видно что-то мы неправильно делали. Зато у индейских женщин улов возрастал от часа к часу. Они, действительно, профессионалки в разных видах рыбалки. Ловилась не только пиранья, но и другая рыба, очевидно также не равнодушная к свежему мясу.
Веселые и хорошо отдохнувшие, мы вернулись в деревню. Сегодня наш последний прощальный вечер у индейцев. Нам всем было немного грустно.
На вечер была назначена встреча с шаманом Кампери. Все предыдущие дни он был занят, поэтому у нас не было возможности пообщаться с ним. Это был пожилой улыбчивый индеец с прекрасными белыми зубами, подстриженный, как францисканский монах. (Некоторые индейцы стригутся подобным образом. Примером тому был и старейший воин). Он рассказал нам, как стал шаманом. Давным-давно, когда ему было лет 18, он возвращался откуда-то издалека домой. Шел через джунгли один в течение 3-х месяцев. Однажды на тропе ему повстречалась пума, заглянула в глаза и переселилась в его тело. Именно пума помогла Кампери открыть выдающиеся способности, сделавшие его шаманом. Шаман действует, основываясь на убеждении, что его тело время от времени превращается в некое сверхъестественное тело. В результате он вступает в контакт с духами. Когда мы спросили, сможет ли он предсказать будущее каждому из нас, получили неожиданный ответ. «Если бы вы обратились ко мне днем, когда пума была во мне…Сейчас она ушла, и я стал обычным человеком».
Не судьба, в следующий раз! У нас было намечено еще два «дела» с шаманом.
Во-первых, добывание огня посредством трения специальной деревянной палочки о деревянную подставку. Чтобы развести огонь шаману понадобилось не больше минуты. Следующая очередь была за нашими мужчинами. Сменяя друг друга, они быстро вращали палочку между ладонями — пошел даже дымок. Но от слишком сильного давления подставка, с которой происходило трение, треснула, и уже не было возможности добыть огонь. Ничего страшного, ведь это была первая в их жизни попытка. В дальнейшем, обмениваясь мнениями, все наши мужчины дружно заявили, что для них это было одним из самых сильных впечатлений от пребывания в племени индейцев.
Второе дело заключалось в вываривании яда курары для смазывания наконечников стрел. Первоначально для этого собираются несколько видов необходимых лиан. Лиана мамукори кипятится, пока не превратится в темное варево. Потом для густоты добавляется высушенная лиана ашукамаки. Когда смесь в достаточной степени уваривается, с нее снимают пенку. В нее-то и окунают наконечники стрел. Яд под названием курара очень опасен, он парализует. Стрелы бывают разной длины. Длинные — лучше всего для охоты. Короткие — для ловли рыбы и для уничтожения врагов. Только самые лучшие стрелки могут всегда использовать длинные стрелы, т.к. они часто трескаются, и их путь трудно определить.
На наших глазах Кампери изящно веером выкладывал пропитанные ядом стрелы возле огня на просушку. Зрелище было завораживающее.
После ужина гуаорани пригласили нас на концерт. Мужчины были в красивых головных уборах, украшенных разноцветными перьями тукана. На шеях красовались клыки диких животных, висящие на плетеных веревках. Лица, тела мужчин и женщин были раскрашены специальной растительной краской (оното) — синей и красной. Было видно, что индейцы специально готовились к заключительному вечеру. На этот раз танцевали и пели в основном женщины с детьми. В какой-то момент они попросили наших женщин присоединиться к ним. Танец был не замысловатым: три шага вперед, три шага назад. Слова песни однообразны и легко запоминаемы. Так что мы легко влились в индейский танцевально-песенный коллектив.
Потом они попросили спеть нас, что мы и сделали с удовольствием. Просьба станцевать на какое-то время поставила нас в тупик. Почему-то пришел на ум «Каравай, каравай, кого хочешь выбирай…» Мы затеяли этот танец-игру с индейцами, благо все помнили бесхитростные слова еще с детского сада. Потом мы показали им нашу игру «Ручеек». Гуаорани радовались, как дети. Им понравились развлечения «белых братьев».
Но вот пора и спать. Оказавшись в нашей хижине, всех охватило какое-то лирическое настроение. Мы продолжали петь, лежа в гамаках в кромешной темноте.
Самое интересное заключалось в том, что соседняя семья, жившая практически за стеной, стала нам подпевать. Засыпали мы под индейский перепев наших «Подмосковных вечеров».
День пятый
Сегодня утром мы вылетаем назад, в большую цивилизацию. Конечно, мы соскучились по горячему душу и нормальным кроватям. Но все равно на душе было грустно.
Как и в первый день, вся деревня столпилась в нашей хижине. Они наблюдали за сборами. Мы обменивались последними подарками. А шаман даже пытался понять «принцип работы» видео камеры.
Сердечно простившись с нашими новыми друзьями, мы улетали на большую землю, вооружившись «плюющими жалами» и стрелами, пропитанными ядом курары (кто знает, может, пригодятся в «каменных джунглях»!?) Сегодня на нас были надеты головные уборы, украшенные цветными перьями, а на шеях болтались клыки диких животных, нитки с семенами и цветным бисером. Луис сказал, что гуаорани никогда не забывают белых людей, пришедших к ним с добрыми намерениями. Даже прилетев к ним через несколько лет, можно рассчитывать на то, что они вспомнят и встретят нас, как старых друзей.
…Самолет взлетал все выше и выше, постепенно маленькие фигурки индейцев растворились в зеленоватой дымке сельвы. «Вапони, друзья! Как вы там теперь будете одни, без нас?»
Гуаорани по-прежнему живут, как и тысячи лет назад, ощущая себя частью джунглей. Они, конечно, не против, когда «белые братья» оставляют им свои джинсы и майки, дарят сувениры и деньги. Но по сути, это не меняет их существования. Они остаются детьми сельвы, и их жизнь от рождения до смерти сливается с ритмами и дыханием Амазонии. У них на плечах сидят попугаи, они держат на руках прирученных выдр, в их домах живут обезьяны. Каноэ — их единственный транспорт. Им не нужны магазины, природа дает им все. Они не знают, какой сегодня год, месяц, число, день недели. Они не помнят, когда родились и сколько им лет. Течение времени для них — это течение реки. И улыбка не сходит с их лиц.
Арсеньева Ксения